Икона "Добрый пастырь"

Аз есмь пастырь добрый; пастырь добрый полагает жизнь свою за овец (Ин.10:11). Эти слова Евангелия лежат в основе данной композиции, переосмыслившей на христианский лад мотивы искусства глубокой античности.

В восточнохристианском мире данная схема оказалась забыта после эпохи иконоборчества — видимо, сказались ассоциации с язычеством. В России иконы «Доброго пастыря» появились только в XVIII веке. Все они, как и наша вещь, эстетически связаны с западной культурой. Из искусства Италии, Германии и Нидерландов эта композиция попала к русским через Польшу, видимо в гравюрных образцах, и ограниченно усвоилась на юго-западе: в землях Украины и Белоруссии. Редкие иконы «Доброго пастыря», наподобие представленной — довольно единообразны, что делает допустимым их адресованность единому протографу — скорее всего, местнопрославленной (в каком-то малороссийском местечке) картине-иконе, привезённой с Запада или исполненной на месте по европейскому образцу.

Конечно, традиционное православное сознание не воспринимало этот сюжет, чему причиной —демонстрируемое им кардинальное сокращение дистанции между Божеством и грешной душой в образе агнца, так тесно «прижавшейся» к раменам Спасителя. Ренессансная религиозность, культивировавшая именно такие ноты интимной близости человека и Господа, отличалась от восточной модели веры, на образах которой Божество пребывает в обособленном святом пространстве, бесконечно далёком от мира людей. Для нас «пастырь» — иерей, а тема Христа-Священника, Великого Архиерея и Царя Царей в православной изобразительной культуре была разработана совсем по-иному. Тем реже и уникальнее каждая икона «Доброго Пастыря», исполненная русскими иконописцами по мотивам древнего европейского архетипа.