Икона «Богоматерь О Всепетая Мати»
| Материалы, техника: | Дерево, левкас, сусальное серебро, темпера |
| Размер: | 18Х14,5 см |
| Сохранность: | |
| Время: | Середина XIX в. |
| Место: | Гуслицы |
| Цена: | Продана |
Древнейший пример подобной композиции под именем «Богоматери Аравийской» обнаруживается в иконописных прорисях-образцах начала XVII в. Но вряд ли будет ошибкой считать, что эта иконография возникла раньше, может быть, в грозненскую эпоху. Вторая половина XVI в. отмечена изобретением подобных сюжетов, полных усложнённой поэтической образности и богословских ассоциаций, связанных с текстами Священного писания и православной гимнографией.
Икона получила своё название по первым словам обширной выдержки из Акафиста Богородице. Строка Акафиста помещена на кайму мафория Марии. Её образ оказывается как бы очерчен словесно. При этом, поэтическая формулировка, описывая Богоматерь, тем самым охватывает собой и весь Универсум, олицетворённый её фигурой в «облачных одеяниях», отвечающих словам Акафиста «чрево Твоё пространнее небес».
Чрево Девы, непостижимо вместившей в себя Бога, оказывается обширнее всего мироздания, что символизируют «облачные» одежды, «звёзды девства» на которых заменены ангельскими головками (обозначившими светила по образцу античных антропоморфных аллегорий). Фигура Марии, заключающая в себе Универсум, не только раскрывает идею Боговоплощения, но и несёт эсхатологический смысл, вызывая ассоциации с «Женой, облачённой в солнце» — величественным и грозным образом Апокалипсиса.
У Христа не только одна нога (как на Фёдоровской), но и рука обнажены, а другие покровенны, олицетворяя непостижимое сочетание Божественной и человеческой природы. Обнажённые рука и нога Христа выходят за границы «Божественных небес», касаясь синих, цвета «физических небес», риз Богоматери, что как бы символизирует нисхождение Бога в мир.
Подобные иконы — в суховатой, выверенной манере, строго каноничные, с умеренным применением золота, а чаще — его имитации, в насыщенной, но не слишком яркой цветовой гамме, писали гуслицкие изографы. Более шестидесяти сёл на юго-востоке Московской губернии, в районе нынешнего Егорьевска и Воскресенска, в XIX в. являлись оазисом консервативной культуры с собственной иконописной и книжной традицией. Гуслицкие староверы не обходили вниманием образ «Всепетой», нечасто, но регулярно обращаясь к этому сюжету, полному отголосков восточнохристианской мистики, литургической поэзии и эсхатологических предчувствий.
